Читать книгу "Красавица и Чудовище. Сила любви  - Элизабет Рудник"

Солнце поднималось все выше, и замок начал изменяться. Холодный серый камень сделался белоснежным, отливающим золотом. Снег на земле таял, повсюду показались зеленая трава, разноцветные цветы, а цветущие за колоннадой белые розы стали красными. Выстроившиеся на парапетах каменные горгульи превратились в статуи благородных животных и людей. Казалось, даже небо не избежало волшебного превращения: облака рассеялись, и небо над замком стало такого же ярко-синего цвета, как глаза принца.

А в замке превращение шло полным ходом. Когда свет восходящего солнца проник внутрь через широкие окна, он осветил застывшие предметы, и они зашевелились. Фруфру из табурета для рояля превратился в маленькую собачку породы бишон-фризе. Песик немедленно подпрыгнул и принялся гоняться за собственным хвостом, после чего подбежал к неподвижной вешалке и задрал заднюю лапу. Вешалка превратилась в человека ровно после того, как песик закончил свои дела. Отогнав собаку, камердинер повернулся и споткнулся о сервировочный столик, на котором стояли миссис Поттс и Чип.

Камердинер завопил, едва не врезавшись в мадам де Гардероб – та вразвалочку делала шаг вперед, а потом назад, оказываясь то на свету, то в тени. При этом, выходя на свет, она превращалась в человека, а шагая в тень, снова становилась шкафом. В конце концов она натолкнулась на Каденцу, после чего оба наконец окончательно превратились в примадонну и маэстро.

Превращения продолжались. По всему замку слышались крики радости: заклятие было снято! Горничные хихикали, их перышки снова превращались в ноги; свечи радостно вопили, а их фитили вновь становились пальцами. Кухонная плита опять стала шеф-поваром, который немедленно принялся раздавать указания, дабы подготовить пир.

Тиканье Когсворта перешло в кашель, и часы превратились в человека. Мажордом поправил сюртук, заозирался в поисках Люмьера и улыбнулся, увидев, что канделябр вновь стал старшим лакеем и снова принялся за старые проделки. В данный момент Люмьер гонялся за Плюметт вокруг обеденного стола, а догнав, страстно поцеловал.

Тут раздалось звяканье фарфора, избавив Когсворта от необходимости смотреть, сколько продлится поцелуй. Мажордом обернулся и увидел, что сервировочный столик, на котором стояли миссис Поттс и Чип, на всех парах катится к краю лестницы. Вдруг столик резко остановился, так что миссис Поттс и Чип взлетели в воздух; их хрупкие фарфоровые тела осветило солнце, и на ступеньки приземлились уже не чайник и чашка, а женщина и мальчик.

– О, Чип! – воскликнула миссис Поттс вне себя от счастья. – Смотри, ты снова стал человеком!

Счастливая мама потянулась было потрепать сына по щеке, но тот увернулся, как поступил бы любой мальчишка, и помчался к входной двери. Чип дернул на себя створку, и в фойе хлынул солнечный свет, а вместе с ним и некоторые горожане.

Оказывается, они тоже находились под действием проклятия Агаты, и теперь с каждой минутой к ним возвращались утерянные воспоминания: о замке, жестоком короле и высокомерном принце, об устраиваемых здесь пышных праздниках и о членах своих семей, которые в замке работали.

К парадному крыльцу замка, который теперь сиял счастьем и теплом, подошел горшечник Жан. Стоило ему увидеть появившегося в дверях Чипа и спешившую следом миссис Поттс, как он радостно завопил:

– Дорогая!

Миссис Поттс тоже расплылась в улыбке.

– Здравствуй, мистер Поттс, – воскликнула она, подбегая к мужу.

– Беатрис, Чип, – пробормотал Жан, обнимая жену и сына. – Я наконец-то вас нашел.

Счастливые воссоединения продолжались. А в центре всего этого радостного безумия стояла Агата, благожелательно взирая на происходящее. Она тоже изменилась, превратившись из старой бездомной нищенки в прекрасную волшебницу. Впрочем, собственное превращение ее не заботило: с самого начала она лишь хотела посмотреть, как принц станет хорошим человеком. И теперь, глядя, как слуги принца бегают по замку, обнимаются и окликают друг друга, она наверняка знала, что принц исправился, нашел доброту в своем сердце. Пусть для этого и потребовалось время и помощь одной необычайно упрямой молодой женщины. И все-таки принц изменился.

Плюметт изумленно вскрикнула. Все повернулись к парадной лестнице. На верхней площадке стояли принц и Белль, и глаза обоих светились любовью. Агата улыбнулась и направилась к двери, а слуги бросились поздравлять хозяина и его возлюбленную.

– Здравствуй, старый друг, – долетели до волшебницы слова принца, обращенные к Люмьеру. Агата оглянулась и в последний раз поглядела на счастливую сцену. Принца окружили слуги, и Белль отошла в сторонку, чтобы не мешать им наслаждаться такой долгожданной радостью. Агата кивнула сама себе. Да, все так, как и должно быть. И покуда Белль остается рядом с принцем и напоминает ему о том, кто он на самом деле, все будет хорошо.

Эпилог

Белль и подумать не могла, что можно испытать такое счастье. Она была счастлива, как никогда, и радость ее не знала границ.

Она плавно шагала по бальному залу рука об руку со своим принцем и улыбалась при виде знакомых лиц. Вот ее отец, свободный и здоровый. Она заметила танцующих Люмьера и Плюметт. Увидела Чипа, вертящегося волчком вокруг матери с отцом, – малыш делал вид, что дуется, но было видно, что ему страшно нравится внимание родителей. Вот стоит улыбающийся Когсворт, вот примадонна, которую Белль про себя продолжала называть мадам де Гардероб; певица вальсировала со своим маэстро. «Это моя семья», – подумала Белль, окидывая взглядом комнату.

Она вскинула голову и встретилась взглядом с принцем. Он улыбался ей сверху вниз, и девушка ощутила, как ставшее уже привычным тепло охватывает все тело, от пальцев на ногах до ушей. За последние несколько недель она полюбила принца так же сильно, как любила Чудовище, и с каждым днем ее любовь становилась все больше, все безграничнее. Белль искренне радовалась, видя, что он наконец-то может жить полной жизнью, которой был лишен, будучи Чудовищем.

«Я живу в своей собственной сказке, – подумала она, кружась в танце. – И больше мне ничего не нужно. Кроме разве что…»

Почувствовав, как напряглись руки Белль, принц поглядел на любимую и встревоженно прищурил глаза.

– Белль… – спросил он. – О чем ты думаешь?

Девушка помолчала, обдумывая ответ, и постаралась сдержать улыбку, видя, что принц начинает волноваться еще больше. Затем протянула руку и провела по его гладкой щеке.

– Ты не хочешь отрастить бороду?

Принц расхохотался и обнял Белль. Их глаза встретились, и принц кивнул, давая любимой молчаливое обещание. Он постарается всегда быть самым лучшим ради нее, ведь именно Белль разглядела в нем доброту, увидела, каким он может быть. Потом принц наклонился и поцеловал Белль. Девушка закрыла глаза, и весь прочий мир померк, остались только они вдвоем – герои сказки, старой как мир. Белль подумала о будущем, о том, как устроит в замковой библиотеке занятия для всех жителей городка, желающих научиться читать; о том, как они с принцем будут путешествовать; о том, что в замке, ставшем ее домом, у нее теперь есть верные друзья. Белль знала, что у ее сказки, начинавшейся так печально, будет счастливый конец.